— Серый волк под горой, — сказала она, кивнув в сторонувеселого квартета.

Небольшая качка давала Селме повод то и дело приникать кодной из дам, поддерживать ее рукой за талию, а потом убирать руку так, чтобыслегка провести ею по бедрам.

— Довольно шустрый, — заметил я.

Она снова кивнула и начала что-то говорить, но передумала изамолчала.

По палубе бродили и более солидные люди: две или три супружескиепары, четыре или пять пар женщин, которым на вид было лет за тридцать. Они явновышли не просто подышать воздухом, а чтобы осмотреться на корабле, оценитьситуацию и пассажиров.

Внезапно Норма Радклиф сказала:

— Ну ладно, я уже надышалась. Пора идти спать. Доброй ночи,мистер Лэм!

— Доброй ночи, — ответил я.

Дверь, ведущая к каютам, была тугая, и я придержал ее дляНормы.

— А вы еще остаетесь гулять? — спросила она.

— Нет, — ответил я после секундного размышления, — я тожеотправлюсь на боковую.

— Спокойной ночи, — сказала она еще раз и дружескиулыбнулась.

Я пошел к себе. Дверь каюты Берты была раскрыта, и, когда япроходил мимо, она заметила меня и сделала знак зайти.

— Ну, как дела? — нетерпеливо спросила она.

Я пожал плечами.

— Ты нашел ее?

— Да, нашел, — ответил я. — Она закуталась в манто и отошлав тень, так что ее почти не было видно.

— Но ты увидел?

— Увидел, — сказал я. — Кажется, она слегка пошевелилась. Ноиз-за этого манто ее сразу можно было и не узнать.

— Она стояла одна?

Я кивнул.

— И ты остановился и заговорил с ней?

— Да.

— И что она тебе сказала?

— Что собирается пойти спать, — ответил я.

— Что еще?

— Я спросил, не прячется ли она, и она ответила, что да. Идобавила что-то про серого волка.

— Это про того молодца, что ходил с тремя бабами и прикаждом удобном случае гладил их по заднице?

— Про того самого. Берта фыркнула.

— Вот паразит, прости Господи! И они таки будут его терпеть,потому что соперников у него нет. Если, конечно, им не удастся взять в обороттебя. Но пока у тебя все идет отлично. И у Нормы тоже.

— Норма ничего особенного не делает, — возразил я. — Простовышла подышать воздухом, а потом, почти сразу после того, как я появился,сказала, что уже устала, и пошла спать.

— И ты придержал для нее тяжелую дверь? Ту, что ведет спалубы?

Я кивнул. Берта улыбнулась мудрой, таинственной улыбкой.

— Ты все сделал правильно, — милостиво закончила она.

Я вернулся к себе в каюту, но минут через десять-пятнадцатьмне стало интересно посмотреть, что делают Селма и три его дамы, и я сновавышел на палубу. Почти все пассажиры уже разошлись, но Селма и его трионастойчиво продолжали моцион.

Роза Флакстон, правда, уже держалась слегка в стороне.Увидев меня, она воскликнула:

— Давайте уговорим мистера Лэма сделать кружок с нами. Идитесюда, мистер Лэм! У нас заход на милю.

Она отделилась от шеренги и протянула мне руку. Я принялприглашение и взял ее под локоть. Селма обернулся, смерил меня неприветливымвзглядом и сосредоточил свое внимание на двух других девушках. Теперь онобнимал их обеих за талии всякий раз, когда корабль накренялся, и убирал руки,когда он выправлялся.

Я заметил, что девушка слева от него выказывала явноенедовольство его фамильярностью, а Филис Итон, шедшая справа, не протестовала;ее взгляд был так же скромен и невинен, как и за ужином. Селма телепатическипочувствовал, что здесь он пощечины не заработает, и пользовался этим вовсю.

Роза Флакстон провела меня по палубе два круга, а потомсказала:

— Ну, все, мистер Лэм. Свою милю я отшагала и планвыполнила. Доброй ночи! — и резко свернула к двери.

Когда она налегла на нее всем телом, я сказал:

— Позвольте мне. — Открыл дверь, и она проскользнула внутрь.

— Спокойной ночи! — повторила она. — До скорой встречи.

В глазах у нее сверкнули веселые искорки. Я так и не понял,воспользовалась ли она мной, чтобы отделаться от Селмы, или действительнозакончила свою милю.

Про этот выход на палубу я решил Берте не рассказывать.

В морских путешествиях принято говорить «доброе утро» всемпопутчикам, легко вступать в разговоры, стоя у борта, а при желании — изнакомиться. Здесь совсем не так, как на берегу, где каждый тащится понаезженной дорожке со своею ношей, и нет ему дела до других людей, бредущих попараллельным дорожкам.

На кораблях атмосфера совсем другая, и приспосабливаются кней по-разному.

Всегда находятся снобы, не желающие ни с кем вступать вбеседу и сразу дающие это понять своим попутчикам. А есть энтузиасты, которыетолько и делают, что бегают по кораблю и знакомятся.

Есть люди, возможно впервые в жизни вырвавшиеся изкаждодневной рутины; им очень хочется разбавить серый, однообразный круг своихприятелей новыми знакомствами. Бывают и такие, что и хотели бы наслаждатьсяпутешествием и общаться с незнакомыми людьми, но стесняются вести себяпо-компанейски.

Наконец, есть огромное число нормальных людей, вполнесклонных заводить знакомства с другими людьми, у которых близкие вкусы илисходное прошлое; но у них уже полно друзей дома, так что слишком расширять кругзнакомств они не стремятся.

В общем, в первый день поездки на корабле возникает страннаямешанина человеческих существ, которые бродят туда-сюда, постепеннопропитываясь атмосферой путешествия и приспосабливаясь к новому образу жизни.

Но ко второму дню ситуация меняется. Люди уже как-торазобрались и разделились на группы. Деловое напряжение береговой жизни спало,пассажиры становятся людьми. Именно на второй и третий день на бортузавязываются дружеские связи.

Наблюдать за тем, как вели себя разные люди, было оченьинтересно. Утром первого дня Сидней Селма встретил кое-какой отпор. Лишь кполудню, когда девушкам удалось прояснить ситуацию, Селма стал им намногомилее, а уж к полудню второго дня его акции взлетели чуть ли не до небес.

Однако Норма Радклиф продолжала избегать его. Стараясьпоменьше с ним сталкиваться, она все больше и больше тянулась ко мне, словно впоисках защиты.